проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
У меня такое ощущение, что только-только стало светлее, и завтра опять темень, опять какой-то мрак почти беспросветный.
Я за эту неделю, что не выходила из дома и ни с кем не разговаривала (пять входящих, два исходящих), стала, конечно, лучше и спокойнее, то есть мне стало лучше и спокойнее. Это такое ощущение, может быть, которое не узнать, если никогда не испытывал, ощущение, когда сначала очень тяжело, непонятно, муторно, но это тяжелое время приводит вдруг к прекрасному. Мне, правда, всё больше и больше кажется, что надо что-то менять, потому что жить так неправильно, нехорошо, ну просто мне не нравится так. Когда я четыре дня вообще не включала компьютер, я вдруг, в совершенно определенный момент, ощутила страшное _желание_ читать, читать вот все эти кипы книг вокруг, читать всё, и это было очень славное желание, я бы так хотела его запомнить: не было обычной давящей боязни что-то не успеть, не было обычного панического страха перед необъятностью материала, не было обычной трудности выбора, и на самом деле не было ощущения, что брать следующую книгу надо; просто хотелось взять — и читать, и точно знал, что. Это как когда правильно питаешься, вдруг время от времени ловишь себя на том, что страшно хочешь ну там, апельсинов, черного шоколада, красного полусухого, приправы «прованские травы» и пр., потому что организму требуется именно это. Я неделю не заходила в бессмысленные для меня залипательные соцсети, я только читаю дневники и захожу на ливлиб, и это так прекрасно! если мне что-то действительно нужно, я ведь узна́ю это и так, я уверена, и я узнаю́ новое из РР, а не из твиттера, и мне это так нравится. Мобильный телефон внезапно начал вызывать какое-то не целиком объяснимое раздражение и стал ощущаться как что-то чужеродное, например, явно как техника, которую лучше не держать у подушки в отличие от всяких книжек, лекарств, салфеток и пр. Я почти перестала бояться времени, перестала бояться конца суток, отвыкла бояться что-то не успеть, и засыпала, когда хотелось спать, и не считала минуты, истраченные на ужин и время с мамой. Я привыкла к тишине, к долгой полной тишине дня, к какой вдруг иногда прислушиваешься, без фонового шума и музыки, это перестало казаться чем-то противоестественным и оттого страшным. Я, наконец, начала писать! постепенно к концу недели я начала дописывать старое, мне захотелось снова писать много и с толком, о насущном; действительно писать всё те десятки постов которые приходят в голову в течение каждого дня, не откладывать это на когда-нибудь потом, на выходных. Потому что всё это не репетиция больших открытий и сложных внутренних изменений, всё это происходит здесь и сейчас — надо заставить себя это признать. То, о чем я думаю теперь, каждый божий день, — это то, кем я буду через год, как я буду жить через год.
Это было такое счастье и _спокойствие_ наконец, это была такая я всю неделю, сейчас внутри и снаружи что-то такое настоящее.
А с завтрашнего дня снова ужас всей этой, как говорят, необходимой загнанности. Я поняла, чего я хочу — я так больше не хочу.
Я за эту неделю, что не выходила из дома и ни с кем не разговаривала (пять входящих, два исходящих), стала, конечно, лучше и спокойнее, то есть мне стало лучше и спокойнее. Это такое ощущение, может быть, которое не узнать, если никогда не испытывал, ощущение, когда сначала очень тяжело, непонятно, муторно, но это тяжелое время приводит вдруг к прекрасному. Мне, правда, всё больше и больше кажется, что надо что-то менять, потому что жить так неправильно, нехорошо, ну просто мне не нравится так. Когда я четыре дня вообще не включала компьютер, я вдруг, в совершенно определенный момент, ощутила страшное _желание_ читать, читать вот все эти кипы книг вокруг, читать всё, и это было очень славное желание, я бы так хотела его запомнить: не было обычной давящей боязни что-то не успеть, не было обычного панического страха перед необъятностью материала, не было обычной трудности выбора, и на самом деле не было ощущения, что брать следующую книгу надо; просто хотелось взять — и читать, и точно знал, что. Это как когда правильно питаешься, вдруг время от времени ловишь себя на том, что страшно хочешь ну там, апельсинов, черного шоколада, красного полусухого, приправы «прованские травы» и пр., потому что организму требуется именно это. Я неделю не заходила в бессмысленные для меня залипательные соцсети, я только читаю дневники и захожу на ливлиб, и это так прекрасно! если мне что-то действительно нужно, я ведь узна́ю это и так, я уверена, и я узнаю́ новое из РР, а не из твиттера, и мне это так нравится. Мобильный телефон внезапно начал вызывать какое-то не целиком объяснимое раздражение и стал ощущаться как что-то чужеродное, например, явно как техника, которую лучше не держать у подушки в отличие от всяких книжек, лекарств, салфеток и пр. Я почти перестала бояться времени, перестала бояться конца суток, отвыкла бояться что-то не успеть, и засыпала, когда хотелось спать, и не считала минуты, истраченные на ужин и время с мамой. Я привыкла к тишине, к долгой полной тишине дня, к какой вдруг иногда прислушиваешься, без фонового шума и музыки, это перестало казаться чем-то противоестественным и оттого страшным. Я, наконец, начала писать! постепенно к концу недели я начала дописывать старое, мне захотелось снова писать много и с толком, о насущном; действительно писать всё те десятки постов которые приходят в голову в течение каждого дня, не откладывать это на когда-нибудь потом, на выходных. Потому что всё это не репетиция больших открытий и сложных внутренних изменений, всё это происходит здесь и сейчас — надо заставить себя это признать. То, о чем я думаю теперь, каждый божий день, — это то, кем я буду через год, как я буду жить через год.
Это было такое счастье и _спокойствие_ наконец, это была такая я всю неделю, сейчас внутри и снаружи что-то такое настоящее.
А с завтрашнего дня снова ужас всей этой, как говорят, необходимой загнанности. Я поняла, чего я хочу — я так больше не хочу.