проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
На самом деле это переходит всякие границы, и мне пора заканчивать любую совместную с Полиной работу.
С друзьями можно работать вместе ТОЛЬКО тогда, когда вы совпадаете в большинстве вопросов, причем и в целом, и в мелочах. Иначе это превращается в пытку и либо сводит любые хорошие отношения на нет, либо вообще превращает их в страшные кишкикровякумясо. Казалось бы, вечная, высказанная пятьдесят тысяч раз истина, а всё равно каждый раз думаешь — ну нее, ну мы же друзья, ну у нас всё ок будет, да ладно, да чо. Ничо. Нельзя так делать, а ведь сейчас даже речь еще только о неоплачиваемой работе на энтузиазме. Я не умею закрывать глаза на всякую хрень, и мне достаточно часто не нравится, что делают мои друзья, и единственное, что держит меня в узде — отсутствие общей работы. Кроме этого, моё собственничество снова даёт о себе знать, я считаю, что если есть какая-то конкретная работа с конкретным материалом, её должен делать один человек, иначе это разброд и шатание. При этом невозможно же серьезно относиться к сделанной чем-то работе, если ты видишь, КАК она была сделана. Если ты не видел кухни, ты оцениваешь только результат, и, может быть, сделанное на коленке в метро тебе понравится больше, чем вымученное за сутки дома в тишине и покое; но я же знаю, как и когда были написаны Полиной эти статьи (а ведь она могла от них отказаться) — в последний момент, под напором всех просроченных дедлайнов, в то время, когда голова у нее была занята всем, но только не этим. И у меня не получается относиться к ним серьезно, и любая погрешность вызывает во мне крайнее раздражение, едва ли не отвращение. Но и безжалостно перекраивать фразы и абзацы в ее тексте, как я это обычно делаю с другими участниками нашего журнального вертепа, я не могу, потому что, во-первых, считаю это несправедливым — я бы не хотела, чтобы так поступали со мной, — а во-вторых, знаю, что Полина бы могла придумать лучше, написать более складно... Черт.
Чтобы работать с кем-то из друзей, ты должен быть ПОЛНОСТЬЮ в нем уверен. Иначе нельзя вообще ничего затевать.
С друзьями можно работать вместе ТОЛЬКО тогда, когда вы совпадаете в большинстве вопросов, причем и в целом, и в мелочах. Иначе это превращается в пытку и либо сводит любые хорошие отношения на нет, либо вообще превращает их в страшные кишкикровякумясо. Казалось бы, вечная, высказанная пятьдесят тысяч раз истина, а всё равно каждый раз думаешь — ну нее, ну мы же друзья, ну у нас всё ок будет, да ладно, да чо. Ничо. Нельзя так делать, а ведь сейчас даже речь еще только о неоплачиваемой работе на энтузиазме. Я не умею закрывать глаза на всякую хрень, и мне достаточно часто не нравится, что делают мои друзья, и единственное, что держит меня в узде — отсутствие общей работы. Кроме этого, моё собственничество снова даёт о себе знать, я считаю, что если есть какая-то конкретная работа с конкретным материалом, её должен делать один человек, иначе это разброд и шатание. При этом невозможно же серьезно относиться к сделанной чем-то работе, если ты видишь, КАК она была сделана. Если ты не видел кухни, ты оцениваешь только результат, и, может быть, сделанное на коленке в метро тебе понравится больше, чем вымученное за сутки дома в тишине и покое; но я же знаю, как и когда были написаны Полиной эти статьи (а ведь она могла от них отказаться) — в последний момент, под напором всех просроченных дедлайнов, в то время, когда голова у нее была занята всем, но только не этим. И у меня не получается относиться к ним серьезно, и любая погрешность вызывает во мне крайнее раздражение, едва ли не отвращение. Но и безжалостно перекраивать фразы и абзацы в ее тексте, как я это обычно делаю с другими участниками нашего журнального вертепа, я не могу, потому что, во-первых, считаю это несправедливым — я бы не хотела, чтобы так поступали со мной, — а во-вторых, знаю, что Полина бы могла придумать лучше, написать более складно... Черт.
Чтобы работать с кем-то из друзей, ты должен быть ПОЛНОСТЬЮ в нем уверен. Иначе нельзя вообще ничего затевать.