Мне кажется, с каждым днем линзы моего настоящего взгляда становятся все чище, четче изображение. И это при том, что я снова как-то разучилась писать, анализировать, складывать, не нахожу слов, не нахожу сил, чтобы строить связи и смыслы. Но зато окружающий мир становится яснее, четче, особенно по вечерам из окна автобуса, но и так. C того ноября две тысячи девятого с тихими щелчками кто-то крутит колесико и ищет — и находит — нужные настройки моей внутренней камеры, в которой сказу всё: цвет, свет, звук, ощупь, неосязаемая ощупь, головные боли, наводка на резкость, музыка. То, что раньше было резаными кадрами — вот клиповое сознание — становится потоком, настоящим фильмом, жизненным текстом про жизнь, как у Набокова, а первый кадр: я прохожу тепловую камеру дверного пролета и толкаю лакированное дерево, задевая металлическую ручку, и выхожу на набережную, и поднимаю глаза, а передо мной — Исаакиевский собор.
Сейчас в темноте, не снимая ботинок и плаща, прошла в комнату, положила сумку, открыла форточку, прошла на кухню, зажгла газ, помыла руки, сняла в прихожей муфту, платок, плащ, берет, прошла на кухню, села к окну. Съела йогурт. Поставила чайник, помыла руки, надела теплую домашнюю кофту.
Я снова оказалась (осталась) одна. Новые люди, мнимые счастливыми дарами судьбы, всё-таки не стали настоящими, и через случайные прелестные совпадения, сходства и шутки уже виднеется скука. То ощущение причастности к чему-то для нас общему, которое без моего ведома постепенно сложилось за прошлый год, исчезло с погружением Шуши в череду работ, работ и детской влюбленности; его стянули с меня, как одеяло. Мне еще зябко и поддувает в бока, но почему-то я не чувствую злости или грусти, только немного жалости по прошедшему счастью. Я снова оказалась одна, никому нет дела до моих лекций и выходных, никто не крадет у меня часы за часами на разговоры, некому вытягивать из меня осеннюю темную тину. Мне только снова неприятно и страшновато, что не с кем переглянуться на пути, никто со мной не пройдет уже того, что я прохожу сейчас, ни в ком слова Б.В. не уложатся нужным смыслом, никто не свернет вместе со мной на именно эту тропу (что ведет дальше и дальше в лес).
У нас настоящая осень.