— Если что, вспомни это ощущение наверху.

За всю мою жизнь было два момента, когда я знала: вот сейчас я могу умереть. Двадцать шестого ноября две тысячи девятого и сегодня. Конечно, я не раз бежала за автобусом через поток машин, скользила вниз по покатой крыше, несамопроизвольно перемещалась с возвышенности в низменность неприятными способами, ходила в стрёмное время в стрёмных районах и так далее, но это другие вещи, ты как-то знаешь, что вот так делать нельзя, и это часто страшно, но ведь пронесёт, ведь каждый раз проносит.
А сегодня я висела в воздухе лицом вниз на высоте двадцати пяти метров и знала, что вот сейчас я умру от разрыва сердца. После полета крылатых качелей по траектории в двести двадцать градусов на скорости, когда тебя вдавливает в кресло, а потом ты резко оказываешься в невесомости, когда ты забываешь, в какую сторону дышать - втягивать воздух в себя или наоборот, когда ты черт возьми видишь прямо под собой двадцать пять метров, а там зеленую землю, и ждешь, когда же некое держащее тебя небесное тело разомкнется и трава начнет стремительно приближаться — вот тогда ты знаешь, что сейчас умрешь, и это не страх, а просто осознание факта. Я была абсолютно уверена, что следующего полукруга моё сознание уже не застанет.
Кстати, это абсолютное воплощение тега «проснуться и вспомнить», он же «помнить всё», потому что малейший намек, воспоминание об этих ощущениях, — и уже ничего не страшно. Какие экзамены, какое собеседование, какая ссора, что вообще.

А в-вторых, это нехилый эвфемизм, концентрированный сгусток жизни, которая холмы, холмы, в небо и строго назад.
Ты знаешь предметы и вещества, которые вокруг тебя, вот это воздух, это железо, краска, это дерево, на тебе хлопок, там трава и земля, ты знаешь, что это, как называется, из чего сделано и что может — но КАК ЭТО ВМЕСТЕ, КАК ЭТО У ПРИРОДЫ В ГОЛОВЕ СКЛАДЫВАЕТСЯ??! И ты разгоняешься до отказа внезапно, а с какого-то момента всё тише и тише, и вот ты уже ногами на твердой земле, и время становится линейным и равномерным, и сердце уже не так стучит, а сознание всё еще залипает и отказывается воспринимать изменившуюся действительность. В тот момент, когда ты думаешь, что уже ну всё на этом, ничего не прекращается; когда ты пытаешься объяснить и рассказать, что только что пережил, в глазах встречаешь всё, что угодно, кроме того, что нужно. Каждую минуту с тобой рядом, на расстоянии руки, самые близкие тебе люди, — ты можешь хватать их за руки, разговаривать с ними, переживать с ними, ждать помощи и помогать, радоваться, но только по дороге туда и по дороге дальше, — когда же начинается тот самый кромешный пиздец, можешь только осознавать, что они вот тут вот, а в остальном ты одинешенек такой. (Но без них не выдержать, потому что дорога труднее.)


Я выживаю в последнее время, а не живу. Я пробую новое. Я счастлива.
Это хорш.)