проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
Правильно, наверное, говорят: любишь человека не за то, кто он, а за то - кто ты, когда рядом с ним. Хотя это спорно, и не всегда я могу с уверенностью это повторить, но . В моей жизни так много прекрасных людей, цельных, сложившихся личностей, с которыми мне тошно. я все понимаю, я вижу перед собой; но даже наблюдая, как человек меняется к лучшему, как семимильными шагами он настигает недавно еще небесные высоты. даже признавая неоспоримый талант и тонкую душевную организацию, ВСЕ ХОРОШО, я отворачиваюсь, потому что тошнит. от себя, которой становлюсь: невыносимой, мерзкой, противной. Ничего не могу с собой поделать - ну не буду я общаться с этим человек, будь он хоть еще на сто помноженно прекрасней. Обидно, однако; люди ведь расстраиваются, думая, что это из-за них.
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
Это было самое фееричное событие после моего лета. Возможно, с ним сравнятся только алкогольные дни в Архангельском; и новый год был тоже супер, но тут другое.
Сегодня вечером/ночью в клубе "Джамбала", все было настолько мило и тепло, что просто ах. Просто дело в том, что тут уж были действительно только те люди, хотя, конечно, сразу взять и успокоиться было невозможно, но в итоге я находилась где-то далеко-далеко. Моя любимая именинница Зеленка, как все было у нее сложно, как у нас все сложно; больше всего, может быть, нужно было бояться за присутствие там ее папы, а на самом деле он был просто поразительно волшебен, это он заплатил за две лишние бутылки шампанского, за два разбитых фужера и за два кальяна (!), которые были самовольно нами заказаны. Это он едва не врезал двум молодым людям, которые предлагали нам бутерат и прочие прелести жизни, это он поймал машину и доставил абсолютно всех домой (в четверку на заднее сиденье мы запихнулись впятером); он познакомил нас с двумя легендами питерского регги и тремя замечтательными молодыми группами. А когда мы все-все сидели вокруг стола, и он достал свою тонкую сигарету ("Других в баре нет."), Настя спокойно протянула ему нашу пачку, каково же было наше умиление, когда он с широченной улыбкой ответил: "Спасибо, дети мои".) и это тот, кто травил Зеленку capitain black ом, чтобы отучить курить; кто требовал невозможного и не_гулянья (в общем, все как у всех). Спасибо ему, папа был прекрасен.)
Наверное, именно это единение нас, нас(ти) с папой, музыка, совершенно волшебные люди, ощущение праздника и кальян сделали этот вечер таким отличным.
С самого оригинального надувания шариков - набегу, в -3, параллельно что-то вещая на пол Большого проспекта, и я завязывала их без ниток; к ностальгии, песням уже на весь Большой.), в зале - 11 человек за крошечным столом, двое на коленках и двое полусидя, и там же мы сначала устроили танцы. перед сценой мы в итоге сделали почти слем.) там скажем, танцевали очень хорошо)) две пощечины ненасытному животному в наркотическом угаре, разговоры по телефону с мамой сидя под столом, настя курит за моей спиной / все под тем же столом в четырех метрах от папы, ну а потом все эти запихивания в машину еще..
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
семь понятий-ассоциаций и пара слов о них.от oO_wicked_Oo: 1. дым в последнее время заполняет все в голове 2. IQ ?? хотя мне приятно,)) 3. тёплые руки .)) 4. пряность имбирное печенье) 5. котёнок 6. "божемойтебенетещё18" ) что я там обещала приносить вам в камеру?))) 7. улыбка.
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
когда-то и когда-то у меня были разные отношения с литературой в виде бумаги в обложке, а сейчас
я теперь ну вот, забыла слово (предельно) хочу, чтобы мне подарили Воденникова, обязательно с дарственной надписью на форзаце, и я бы с таким чувством бы обладала этой книгой.. чтобы подарил человек-гора, большой, взрослый друг, близкий любимый, который понимает чуть больше.
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
и летит, летит, нацеленный в висок самый первый снег
Город беснуется. он рычит, он кричит и злится на меня, он бьет меня по щекам,
заставляет меня распахнуть глаза. Зрачки, как огромные маленькие зверьки, мечутся, им страшно и мне страшно. Город любит меня,
Окоченевшие колени, через колготки я чувствую, как дрожат мурашки на коже, под кожей сапогов жарко трясутся ступни; я перестаю чувствовать пальцы, согнутые, разбитые в непонятных шахах и патах, но это все только хорошо. Я распахиваю глаза, и ветер сражает меня наповал. Я почти падаю, и единственное желание - поднять голову как можно выше, распрямить плечи, отдаться Городу, он любит меня. Через водяные стекла глаз я вижу, как несется на меня снег, не снег, милые лапушки-снежинки, мягкие и вкусные, а целые куски с невообразимой скоростью бросает в меня Город, и я иду и, как он, по крайней мере, теперь знаю, как выглядит лицо человека перед расстрелом. Город расстреливает меня, проносящиеся рядом машины поднимают целые копны, вихри этих снежных кусков, я, завороженная, широко закрытыми глазами смотрю на это. Бело-оранжевые - персиковые - сферы кружатся вокруг меня, злые и не возможно прекрасные в злости. Ветер срывает, сметает с деревянного синего перекрытия спящий слежавшийся черный снег, и он падает с балок, кричит и просит, падая на и разбиваясь о проезжую часть.
Он целится в меня: распахиваю объятия, и мои руки уже остаются где-то сзади, унесенные, а я думаю о том, как страшно ужасно невыносимо охуенно прекрасен мой Город с четырьмя метрами неба и травлей сознания, я плачу.
В какой-то момент, когда фразы и слова уже не умещаются в моей голове, когда меня настигает наконец страх, что в своей комнате, сидя на стуле, на не смогу этого собрать вспомнить и напечатать, в некоторый момент я осознаю, что сейчас готова остановиться и, подогнув колени, сесть на грязный лед тратуара улицы Беринга и начать писать. Где/начем -нибудь, снегом на асфальте, на руках, на лбу и щеках, на доме, в воздухе пальцами, на корке под-осознания, только бы не забыть.
Эти хлопья, куски грейпфрутовой лавины врезаются в меня, я буду выкалупывать их из кожи, как пули, осколки, ядра, струны, гальку и наконечники стрел.
Я всегда в жизни не умела, да мне это было и не нужно, отделять друзей и себя. То есть я всегда считала и делала так, чтобы мои сознания и настроения были известны, с каждым и со всеми я поддерживала такие отношения, что меньше двух раз в неделю я человека не видела, и за встречу выкладывала назойливое, засевшее в голове и невысказанное - или высказанное не нужному слушателю. Это было правильно, единственно возможно и, главное, естественно.
Сегодня мой Город меня любил, и я осознала, что всегда буду отдельно: это я в Городе -- а это мои подружки, мальчики, девочки детства, одноклассники, прекрасные и отвратительные люди, которые, что называется, мои друзья. С кем-то в угоду обстоятельствам и аппетитам я буду видеться каждое утро, с другими через день, а вот с теми каждый шестой вечер второго невиденного месяца. И это прекрасно, потому что нужно понимать, что прошло несколько лет, и сейчас уже никто не захочет во мне разбираться, слушать меня, в последнее время я поймала себя на том, что перестаю говорить о своих проблемах и делах, потому что в этом нет никакого смысла. Какая им разница, что я скажу,. Да мне и не нужно, чтобы они хотели разбираться, они не смогут и только съедят мои мозги. Город меня любит, он послушает меня и ответит ветром из-за угла, что же я снова сделала не так.
В конце концов, я выросла из "лучших друзей", у меня есть голова на плечах (??), и мне неприятно, когда сидящий напротив/рядом/на проводе грязными абсолютно полыми внутри словами нежелания понять трогает мои снежно-прекрасные переживания, тревоги и корчи мук.
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
я последнее время сплю мало и почему-то беспокойно. сегодня я просыпалась и чувствовала под ухом/ладошкой/животом/другое стук сердца своего плюшевого настиного мишки. непередаваемые ощущения.))
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
ну вот, какие разочарования, я всегда думала, что, судя по названию, волапюк - это язык, на котором можно сказать что-то вроде "сяпала калуша по напушке, и увазила бтявку", ну или в крайнем случае пролепетать что-нибудь про лытдыбр.( а все совсем не так интересно.
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами, что никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной распущенной -- и не играть словами, и не краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами.
Спасибо вам и сердцем и рукой за то, что вы меня, не зная сами, так любите: за мой ночной покой, за редкость встреч закатными часами, за наши не-гулянья под луной, за солнце не у нас над головами,- за то, что вы больны, увы, не мной, за то, что я, увы, больна не вами.
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
вдохнове ние юбки веером вверх сожаление о том, что чем стало без сомнения это было и это будет и ты опять предашь меня и хоть на секунду, но все же - забудешь
мне этой тяжкой, поздней осенью - сложно. писать, целовать, чувствовать _ все правильно; я часто путаю знаки препинания, и мне их не хватает, а букв слишком много -- мне требуется чего-то эфемерного, глупого, чего-то между, а не высказанных слов. я сама в себе чувствую только недомолвки, только с-пут-анность, тире и запятые в отношениях с людьми меня сильно беспокоят. Меня кормит тоска, а тебя - благодать, мне бы было что взять, а тебе - что отдать; и правда, правда, girl, interrupted.
мне этой зимой - страшно. год начался со смертей, важных и глупых, случайных и ожидаемых, их уже было много и еще будет. мой маленький, глупый любеночек, ему холодно и страшно, да-да, холодно и страшно; белые люди в темных аллеях, сплошные аллегории и метафоры, сухие и жесткие, соленые, до тревоги в кончиках пальцев. Пленницей и строкой, я все равно буду жить.
во мне этим годом - круги. замкнутые, сжимают меня изнутри; дурацкий год, я ничего_не_знаю. я потеряла ценности, я путаюсь в людях, вламываюсь в открытые двери, а у закрытых - скуля, страдаю. и мне действительно легче в москве, мне там спокойнее, где-то на киевской остановилось мое сердце. Моя песнь была лишена мотива, но зато ее хором не спеть; не диво, что в награду мне за такие речи своих ног никто не кладет на плечи.
мне языком сегодня - поэзия, общения. поэзия общения, я плачу по людям, я плачу от людей; она сегодня спрыгнет, а завтра сорвется во мне что-то большое, куском в горле, в груди и вырывается наружу, мне хочется выплюнуть эту любовь словами, а она лезет через кончики пальцев -- и я беру за руки, обнимаю и выцеловываю, и вот сломанные буквы на бархатной коже. Раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут - тут конец перспективы.
я сижу у окна, за окном - осина я любил немногих однако -- сильно, я сижу у окна, я помыл посуду, я был счастлив здесь и уже не буду.
проснулся утром весь в бреду. таблетку съел -- не помогло.
vyt ckj;yj j, 'njv gbcfnm? djpvjy;yj gjnjve xnj z tot yt jcjpyfkf? xnj dct rjyxbkjcm и, безусловно, потому что у Насти не стоит згтещ ыцшесрук, который по-русски пунто свитчер.)
Возможно, мне все еще сложно писать об этом, потому что мое сознание еще не готово к тому, что завтра в восемь сорок пи эм я буду уже нервно бросать недокуренную сигарету под колеса поезда москва-санктпетербург, потом всячески грустить, и в конце концов я залезу на свою верхнюю полку и под тиииихо. следуя древним инстин-ктам. плавно взлетая в нееебо. дом девяти этажеййй буду морально разлагаться, хотя. Сейчас я вполне спокойна, только в следющий раз нужно напомнить себе взять шерстяные носки и домашние штаны, я ем вкусные домашние пирожки с капустой, в кармане звенят ключи от квартиры, где лежит мое счастье на последние два сто личных дня; и еще три года с лишним, где мой пистолет?. Но писать трудно. По голой шее мокрые волосы, я встала всего три часа назад, и чай еще не остыл, чтобы не так холодно было, я поставила на коленки ноутбук и он меня греет. Через час я уйду в -10 и до ночи, а сейчас мне нужно выразить, выразить то, чего, оказыватеся, уже больше не повторится.
не повторится я помню, мы ехали с Наташей в машине, и я как-то сказала ей: если я как-нибудь вдруг теперь увижу Митоса, то и замерзать будет не жалко: всех, кого позарез нужно, уже увидела. Все это на самом деле так, и я по-детски счастлива, что познакомилась с прекрасными людьми, что немножко с ними пожила и, может быть, даже чуть-чуть прижилась.) выкладывать здесь все, что есть в голове, нецелесообразно, потому что несмотря на свои 16 я довольно сильно загоняюсь, и как бы не сказать лишнего.) roger666 очень красивая, и очень мило пьет, и говорит руки. руки, какие руки, это же мой фетиш, такие руки eclipse21 невероятно прекрасна, во всем и каждую минуту. я вижу настоящую взрослость, и как это чудесно, как непривычно ощущать рядом, бог мой, какая я маленькая! я бы хотела стать чуть, в чем-то похожей, когда доросту до таких лет.) и остается только ахахах _Toshiya_ такой миилый.) кудрявый, и ну что, теперь ты уже готова пить водку?.. )) [L]=wicked=[/L]. конечно же, Лектор и щечки, заброшенные парки аттракционов, и что-то еще, чего я никак не могу поймать за хвост, в ладонях стиснуть с хрустом осознать, почему-то грустила иногда, красавица.)) Наташ, тебя эл, и - жизнь сложная штука, иногда невозможно и не следует в ней разбираться ), и - спасибо.
- если не останется виски, у нас есть chanel №5 и еще было так много гениального, только я все забыла (
про квиддич я, пожалуй, промолчу, если вы понимаете, о чем я.
обычно воспоминания остаются снимками в моей мыльнице, и долгими ночами обработки, и редкими отзывами, а сейчас так непривычно, у меня нет ни_одного кадра. И теперь, наверное, буквами нужно будет выстраивать слова, словами предложения, предложениями чувства и любовь к тем самым воспоминаниям, поэтому как много придется выразить, как много строчек выласкать, теперь я знаю, в чем утонуть, и это уже будет непонятными никому жестами, знаками, постами. может быть, я влюбилась. может быть, это и хорошо.
было: and nobody knows, whats gonna happen tomorrow стало: любой обманчив звук, страшнее тишина, когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина
темно в конце строки, и в телефонной трубке эти много лет спустя одни гудки.